Русь Изначальная

Происхождение и древнейшие судьбы славян




 

В общей форме положения норманнистов сводятся к двум тезисам; во-первых, славянская государственность создана, по их мнению, не славянами, а европейцами-варягами, во-вторых, рож­дение славянской государственности происходило не на киевском лесостепном Юге, а на новгородском болотистом и неплодород­ном Севере.

Ошибочность первого тезиса доказывается, прежде всего, ана­лизом письменных источников XI—XII веков и выявлением чет­ко обозначенной тенденциозности одного из направлений редак­торской работы над «Повестью временных лет» (А.А. Шахматов). Кроме того, проверка степени достоверности проваряжской тен­денции может быть произведена по всей сумме материалов, обри­совывающих тот длительный процесс развития славянской перво­бытности, который привел к созданию Киевской Руси.

Второй тезис о более прогрессивном развитии Севера по срав­нению с Югом легко может быть проверен по той же самой сум­ме объективных материалов об эволюции хозяйства, социальных отношений, о соотношении темпа общественного развития в раз­ных экологических условиях и, наконец, о конкретных связях раз­ных участков обширного славянского мира с другими народами и государствами древности.

Для той и для другой проверки нам в равной степени необ­ходимо знать, какую территорию занимали славянские племена в догосударственное время, как и в какое время изменялась об­ласть славянского расселения. Определив это, мы сможем при­влечь обильные археологические материалы, которые обрисуют нам общие черты, локальные различия и уровень наиболее пере­довых районов, где ранее всего должна была закономерно возник-(и возникала) славянская государственность.

Одним словом, первым вопросом, без решения которого мы Не можем приступить к анализу процесса превращения перво­бытного общества в классовое, является вопрос о происхождении славян в его географическом, территориальном аспекте; где жили «первославяне», какие народы были их соседями, каковы были природные условия, какими путями шло дальнейшее расселение славянских племен и в какие новые условия попадали славяне-ко­лонисты?

Славянские народы принадлежат к древнему индоевропей­скому единству, включающему такие народы, как германские, бал­тийские (литовско-латышские), романские, греческие, кельтские, иранские, индийские («арийские») и другие, раскинувшиеся еще в древности на огромном пространстве от Атлантического океа­на до Индийского и от Ледовитого океана до Средиземного моря. Четыре-пять тысяч лет тому назад индоевропейцы занимали еще не всю Европу и не заселили еще Индостан; приблизительным гео­метрическим центром первоначального индоевропейского масси­ва была северо-восточная часть Балканского полуострова и Малая Азия. Те племена, из которых путем постепенной консолидации образовались праславяне, обитали почти на краю индоевропей­ских пространств, севернее горного барьера, который отделяет Южную Европу от Северной и тянется от Альп на восток, завер­шаясь на востоке Карпатами.

Когда мы говорим о происхождении того или иного народа, то сталкиваемся с целым рядом предположений, легенд, гипотез. Отдаленный во времени медленный процесс протекал почти не­уловимо для нас. Но некоторые вопросы все же необходимо по­ставить: первый — происходило ли формирование народа путем размножения и расселения одного племени из какого-то незначи­тельного пространства или же народ формировался путем сбли­жения родственных соседних племен? Второй вопрос: какие об­щие {в данном случае — общеевропейские) события могли сти­мулировать обособление ряда племен от общеиндоевропейского массива и их консолидацию в больших масштабах?

На первый вопрос следует ответить, что главной образующей силой была стихийная интеграция более или менее родственных племен. Но, разумеется, имело место и естественное размноже­ние, филиация племен, и колонизация новых пространств. Филиа­ция племен уплотняла этнический массив, заполняла промежутки между старыми «материнскими» племенами и, конечно, содейст­вовала упрочению этого массива, но не размножение одного-един-ственного племени создавало народ.

С общеевропейскими событиями дело обстояло так: на рубе­же III—II тысячелетий до нашей эры в северной половине Евро­пы (от Рейна до Днепра) усиливается скотоводческое пастушеское хозяйство, быстро возникает имущественное и социальное нера­венство. Крупный рогатый скот становится символом богатства (в старом русском языке «скотница» — казна), а легкость отчуждения стад ведет к войнам и неравенству племен и их вождей. Пер­вобытное равенство нарушилось.

Открытие меди и бронзы привело к межплеменной торговле, которая усилила внутренние процессы дифференциации. Архео­логически эта эпоха обозначена «культурой шаровых амфор», рез­ко отличающейся от предшествующих, более примитивных куль­тур. Начавшаяся повсеместно борьба за стада и пастбища привела к широчайшему расселению пастушеских племен («культура шну­ровой керамики») не только по Центральной, но и по Восточной Европе вплоть до Средней Волги.

Все это происходило с племенами, являвшимися предками балтов, славян и германцев. Расселение велось отдельными, само­стоятельно действующими племенами. Об этом можно судить по необычайной пестроте и чересполосности скотоводческой терми­нологии в Восточной Европе.

В момент расселения — первая половина II тысячелетия — еще не было ни славянской, ни германской, ни балтской общно­сти; все племена перемешивались и меняли соседей в процессе медлительного движения.

Примерно к XV веку до нашей эры расселение прекратилось. Вся зона европейских лиственных лесов и лесостепей была занята этими разными по месту прежнего жительства индоевропейски­ми племенами. Началась новая, уже оседлая жизнь, и постепен­но на первое место в хозяйстве стало выходить земледелие. В но­вом географическом раскладе новые соседи стали налаживать свя­зи, выравнивать особенности племенных диалектов и создавать впервые на большом пространстве новые, родственные друг другу языки: в западной части получивший название германского, в сре­динной части — славянского, а в северо-восточной — латышско-литовского. Названия народов появились позднее и не связаны с этой эпохой первичной консолидации родственных племен вокруг трех разных центров: западного (германского), восточного (балт-ского) и срединного (славянского).

В научном поиске древнейших судеб славянства первое место принадлежит лингвистике. Лингвисты определили, во-первых, что отмежевание праславянских племен от родственных им соседних индоевропейских племен произошло примерно 4000—3500 лет на­зад, в начале или в середине II тысячелетия до нашей эры. Во-вто­рых, по данным языка лингвисты установили, что соседями сла­вян из индоевропейских народов были германцы, балтийцы, иранцы, дако-фракийцы, иллирийцы, италики и кельты. Очень важно третье утверждение лингвистов: судя по общим всем славянским народам обозначениям элементов ландшафта, праславяне прожи­вали в зоне лиственных лесов и лесостепи, где были поляны, озе­ра, болота, но не было моря; где были холмы, овраги, водоразде­лы, но не было высоких гор. Однако природные зоны, отвечающие этим лингвистическим определениям, размещены в Европе шире, чем можно предполагать славянскую прародину; праславяне за­нимали лишь часть такого пространства, которое отразилось в их древних наречиях.

У ученых появилось два варианта определения прародины: одни исследователи полагали, что первичной областью праславян является лесостепь и леса Среднего Поднепровья с Киевом во гла­ве, а другие считали, что прародина размещалась западнее, на Вис­ле, и доходила до Одера; этот вариант условно можно назвать вис-ло-одерским. Оба варианта полностью удовлетворяли требовани­ям лингвистов. Нужно было искать дополнительные данные для выбора между двумя предложенными гипотезами.

Польский археолог Стефан Носек, сторонник висло-одерского варианта («автохтонист», считавший, что славяне автохтонны на территории Польши), предложил обратиться к археологическим материалам того именно времени, когда праславяне, по данным лингвистов, впервые отпочковались от индоевропейских сосе­дей. Это было вполне разумное предложение. Внимание археоло­гов было привлечено так называемой тшинецкой культурой XV— XII веков до нашей эры, которая была хорошо известна на терри­тории Польши между Вислой и Одером. Носек написал статью с громким названием «Триумф автохтонистов».

Казалось, что выбор между двумя равноправными (по данным лингвистики) гипотезами сделан на основе такого объективного материала, как археологический. Но вскоре выяснилось благода­ря работам другого польского археолога, Александра Гардавского, и работам ряда украинских археологов, что тшинецкая культура вовсе не замыкается в границах только одного западного, висло-одерского, варианта, а распространяется и на пространство вос-точнее Вислы, вплоть до Днепра, переходя частично и на левый его берег. Тем самым обращение к археологическим материалам, изученным в достаточной мере, решило спор в пользу объедине­ния обоих вариантов.

По книге Рыбакова Б.А. "Рождение Руси"