Сага об Эймунде.
Перевод Е.А.Рыдзевской.
Сага публикуется по изданию: Древняя Русь и Скандинавия в
IX-XIV вв. // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и
исследования 1978. Москва. 1978.
Здесь начинается повесть об Эймунде и Олаве конунге.
К тексту.
Об Эймунде и Рагнаре.
Прежде всего надо сказать, что Эймунд и Рагнар пришли в
Норвегию немного спустя со многими кораблями. Олава конунга тогда нигде
поблизости не было. Тут они узнали о тех событиях, о которых уже было сказано.
Эймунд собирает тинг с местными людьми и говорит так: "С тех пор, как мы
уехали, в стране были великие события; мы потеряли наших родичей, а некоторые
из них изгнаны и претерпели много мучений. Нам жаль наших славных и знатных
родичей и обидно за них. Теперь один конунг в Норвегии, где раньше их было
много. Думаю, что хорошо будет стране, которой правит Олав конунг, мой
побратим, хоть и нелегка его власть. Для себя я от него жду доброго почета, но
не имени конунга”. Друзья их обоих[2] стали настаивать, чтобы он повидался с
Олавом конунгом и попытал, не даст ли он ему имя конунга. Эймунд ответил: "Не
подниму я боевого щита против Олава конунга и не буду во враждебной ему рати,
но при тех великих обидах, что случились между нами, не хочу и отдаваться на
его милость, и сложить с себя свое высокое достоинство. Раз мы не хотим идти на
мир с ним, не думаете ли вы, что нам остается лишь не встречаться с ним? Если
бы мы встретились, знаю, он воздал бы мне великую честь, потому что я не пойду
на него, но не думаю, чтобы вы все, мои люди, также стерпели, видя великое
унижение своих родичей. Вы теперь побуждаете меня [мириться с ним], а по мне
это тяжело, потому что нам пришлось бы сначала дать клятву которую нам подобало
бы сдержать”. Тогда сказали воины Эймунда: "Если не идти на мир с конунгом, по
и но быть во враждебной ему рати, то, значит, остается, по-твоему, не
встречаться с конунгом и уйти изгнанником из своих владений?” Рагнар сказал:
"Эймунд говорил много такого, что я и сам думаю; не верю я в нашу удачу против
счастья Олава конунга, но думается мне, что если мы покинем в бегстве наши
земли, то надо нам позаботиться о том, чтобы в нас видели больших людей, чем
другие купцы”. Эймунд сказал: "Если вы хотите поступить по- моему, то я скажу
вам, если хотите, что я задумал. Я слышал о смерти Вальдамара конунга с востока
из Гардарики, и эти владения держат теперь трое сыновей его, славнейшие мужи. Он
наделил их не совсем поровну — одному теперь досталось больше, чем тем двум. И
зовется Бурислав тот, который получил большую долю отцовского наследия, и он —
старший из них. Другого зовут Ярицлейв, а третьего — Вартилав. Бурислав держит
Кенугард, а это — лучшее княжество во всем Гардарики. Ярицлейв держит
Хольмгард, а третий — Пальтескью и всю область, что сюда принадлежит. Теперь у
них разлад из-за владений, и всех более недоволен тот, чья доля по разделу
больше и лучше: он видит урон своей власти в том, что его владения меньше
отцовских, и считает, что он потому ниже своих предков. И пришло мне теперь на
мысль, если вы согласны отправиться туда и побывать у каждого из этих конунгов,
а больше у тех, которые хотят держать свои владения и довольствоваться тем, чем
наделил их отец. Для нас это будет хорошо — добудем и богатство, и почесть. Я
на этом решу с вами”. Все они согласны. Было там много людей, которым хотелось
добыть богатства и отомстить за свои обиды в Норвегии. Они были готовы покинуть
страну, только бы не оставаться и не терпеть притеснений от конунга и своих
недругов. Собираются они в путь с Эймундом и Рагнаром и отплывают с большой
дружиной, избранной по храбрости и мужеству, и стали держать путь на Восток. И
узнал об этом Олав конунг, когда их уже не было, и сказал он, что это худо, что
он не встретился с Эймундом, "потому что мы должны были бы расстаться лучшими
[чем до того] друзьями; так и можно было ожидать, что у него гнев на нас, но
теперь уехал из страны муж, которому мы оказали бы величайшие почести в
Норвегии, кроме имени конунга”. Олаву конунгу было сказано, что говорил Эймунд
на тинге, и сказал конунг, что это на него похоже — найти хороший исход. И
больше об этом нечего сказать, и сага возвращается к Эймунду и Рагнару.
Эймунд прибыл в Гардарики.
Эймунд и его спутники не останавливаются в пути, пока не
прибыли на восток в Хольмгард к Ярицлейву конунгу. Идут они в первый раз к нему
после того, как Рагнар попросил. Ярицлейв конунг был в свойстве с Олавом,
конунгом свиев, он был женат на дочери его Ингигерд. И когда конунг узнает об
их прибытии в страну, он посылает мужей к ним с поручением дать им мир в стране
и позвать их к конунгу на хороший пир. Они охотно соглашаются. И когда они
сидят за пиром, конунг и княгиня много расспрашивают их об известиях из
Норвегии, об Олаве конунге, сыне Харальда. И Эймунд говорил, что может сказать
много хорошего о нем и об его обычае; он сказал, что они долго были побратимами
и товарищами, но Эймунд не хотел говорить о том, что ему было не по душе,— о тех
событиях, о которых было уже сказано. Эймунда и Рагнара очень уважал конунг, и
княгиня не меньше, потому что она была как нельзя более великодушна и щедра на
деньги, а Ярицлейв конунг не слыл щедрым, но был хорошим правителем и властным.
Договор Эймунда с Ярицлейвом конунгом.
Спрашивает конунг, куда они думают держать путь, и они
говорят так: "Мы узнали, господин, что у вас могут уменьшиться владения из-за
ваших братьев, а мы позорно изгнаны из [нашей] страны и пришли сюда на восток в
Гардарики к вам, трем братьям. Собираемся мы служить тому из вас, кто окажет
нам больше почета и уважения, потому что мы хотим добыть себе богатства и славы
и получить честь от вас. Пришло нам на мысль, что вы, может быть, захотите
иметь у себя храбрых мужей, если чести вашей угрожают ваши родичи, те самые,
что стали теперь вашими врагами. Мы теперь предлагаем стать защитниками этого
княжества и пойти к вам на службу, и получать от вас золото и серебро и хорошую
одежду. Если вам это не нравится и вы не решите это дело скоро, то мы пойдем на
то же с другими конунгами, если вы отошлете нас от себя”. Ярицлейв конунг
отвечает: "Нам очень нужна от вас помощь и совет, потому что вы, норманны —
мудрые мужи и храбрые. Но я не знаю, сколько вы просите наших денег за вашу
службу”. Эймунд отвечает: "Прежде всего ты должен дать нам дом[3] и всей нашей
дружине и сделать так, чтобы у нас не было недостатка ни в каких ваших лучших
припасах, какие нам нужны”. "На это условие я согласен”,— говорит конунг.
Эймунд сказал: "Тогда ты будешь иметь право на эту дружину, чтобы быть вождем
ее и чтобы она была впереди в твоем войске и княжестве. С этим ты должен
платить каждому нашему воину эйрир серебра[4], а каждому рулевому на корабле[5]
— еще, кроме того, 1/2 эйрира”. Конунг отвечает: "Этого мы не можем”. Эймунд
сказал: "Можете, господин, потому что мы будем брать это бобрами и соболями и
другими вещами, которые легко добыть в вашей стране, и будем мерить это мы, а
не наши воины, и если будет какая-нибудь военная добыча, вы нам выплатите эти
деньги, а если мы будем сидеть спокойно, то наша доля станет меньше”. И тогда
соглашается конунг на это, и такой договор должен стоять[6] 12 месяцев.
Эймунд победил в Гардарики.
Эймунд и его товарищи вытаскивают тогда свои корабли на сушу
и хорошо устраивают их. А Ярицлейв конунг велел выстроить им каменный дом и
хорошо убрать драгоценной тканью. И было им дано все, что надо, из самых лучших
припасов. Были они тогда каждый день в великой радости и веселы с конунгом и
княгиней. После того как они там пробыли недолго в доброй чести, пришли письма
от Бурислава конунга к Ярицлейву конунгу, и говорится в них, что он просит
несколько волостей и торговых городов у конунга, которые ближе всего к его
княжеству, и говорил он, что они ему пригодятся для поборов. Ярицлейв конунг
сказал тогда Эймунду конунгу, чего просит у него брат. Он отвечает: "Немного
могу я сказать на это, но у вас есть право на нашу помощь, если вы хотите за
это взяться. Но надо уступить твоему брату, если он поступает по-хорошему. Но
если, как я подозреваю, он попросит больше, то, когда это ему уступят, тебе
придется выбирать — хочешь ли отказаться от своего княжества или нет, и держать
его мужественно и чтобы между вами, братьями, была борьба до конца, если ты
увидишь, что можешь держаться. Всегда уступать ему все, чего он просит, не так
опасно, но многим может показаться малодушным и недостойным конунга, если ты
будешь так поступать. Не знаю также, зачем ты держишь здесь иноземное войско,
если ты не полагаешься на нас. Теперь ты должен сам выбирать”. Ярицлейв конунг
говорит, что ему не хочется уступать свое княжество безо всякой попытки
[борьбы]. Тогда сказал Эймунд: "Скажи послам твоего брата, что ты будешь
защищать свои владения. Не давай им только долгого срока, чтобы собрать войско
против тебя, потому-то мудрые сказали, что лучше воевать на своей земле, чем на
чужой”. Поехали послы обратно и сказали своему конунгу, как все было и что
Ярицлейв конунг не хочет отдавать своему брату нисколько от своих владений и
готов воевать, если он[7] нападет на них. Конунг сказал: "Он, верно, надеется
на помощь и защиту, если думает бороться с нами. Или к нему пришли какие-нибудь
иноземцы и посоветовали ему держать крепко свое княжество?” Послы сказали, что
слышали, что там норманский конунг и 600 норманнов. Бурислав конунг сказал:
"Они, верно, и посоветовали ему так”. Он стал тогда собирать к себе войско.
Ярицлейв конунг послал боевую стрелу[8] по всему своему княжеству, и созывают
конунги всю рать. Дело пошло так, как думал Эймунд,— Бурислав выступил из своих
владений против своего брата, и сошлись они там, где большой лес у реки, и
поставили шатры, так что река была посередине; разница по силам была между ними
невелика. У Эймунда и всех норманнов были свои шатры; четыре ночи они сидели
спокойно — ни те, ни другие не готовились к бою. Тогда сказал Рагнар: "Чего мы
ждем и что-то значит, что мы сидим спокойно?” Эймунд конунг отвечает: "Нашему
конунгу рать наших недругов кажется слишком мала; его замыслы мало чего стоят”.
После этого идут они к Ярицлейву конунгу и спрашивают, не собирается ли он
начать бой. Конунг отвечает: "Мне кажется, войско у нас подобрано хорошее и
большая сила и защита”. Эймунд конунг отвечает: "А мне кажется иначе, господин:
когда мы пришли сюда, мне сначала казалось, что "мало воинов в каждом шатре
и стан только для виду устроен большой, а теперь уже не то — им приходится
ставить еще шатры или жить снаружи, а у вас много войска разошлось домой по
волостям, и ненадежно оно, господин”. Конунг спросил: "Что же теперь делать?”
Эймунд отвечает: "Теперь все гораздо хуже, чем раньше было; сидя здесь, мы
упустили победу из рук, но мы, норманны, дело делали: мы отвели вверх по реке
все наши корабли с боевым снаряжением. Мы пойдем отсюда с нашей дружиной и
зайдем им в тыл, а шатры пусть стоят пустыми, вы же с вашей дружиной как можно
скорее готовьтесь к бою”. Так и было сделано; затрубили к бою, подняли знамена,
и обе стороны стали готовиться к битве. Полки сошлись, и начался самый жестокий
бой, и вскоре пало много людей. Эймунд и Рагнар предприняли сильный натиск на
Бурислава и напали на него в открытый щит[9]. Был тогда жесточайший бой, и
много людей погибло, и после этого был прорван строй Бурислава, и люди его
побежали. А Эймунд конунг прошел сквозь его рать и убил так много людей, что
было бы долго писать все их имена. И бросилось войско бежать, так что не было
сопротивления, и те, кто спаслись, бежали в леса и так остались в живых.
Говорили, что Бурислав погиб в том бою. Взял Ярицлейв конунг тогда большую
добычу после этой битвы. Большинство приписывает победу Эймунду и норманнам.
Получили они за это большую честь, и все было по договору, потому что бог
господь Иисус Христос был в этом справедлив, как и во всем другом. Отправились
они домой в свое княжество, и достались Ярицлейву конунгу и его владения, и
боевая добыча, которую он взял в этом бою.
Совет Эймунда.
После этого летом и зимой было мирно, и ничего не случилось,
и правил Ярицлейв обоими княжествами по советам и разуму Эймунда конунга.
Норманны были в большой чести и уважении, и были конунгу защитой в том, что
касалось советов и боевой добычи. Но не стало жалованья от конунга, и думает
он, что ему теперь дружина не так нужна, раз тот конунг пал и во всей его земле
казалось мирно. И когда настал срок уплаты жалованья, пошел Эймунд конунг к Ярицлейву
конунгу и сказал так: "Вот мы пробыли некоторое время в вашем княжестве,
господин, а теперь выбирайте — оставаться ли нашему договору или ты хочешь,
чтобы наше с тобой товарищество кончилось и мы стали искать другого вождя,
потому что деньги выплачивались плохо”. Конунг отвечает: "Я думаю, что ваша
помощь теперь не так нужна, как раньше, а для нас — большое разорение давать
вам такое большое жалованье, какое вы назначили”. "Так оно и есть, господин,—
говорит Эймунд,— потому что теперь надо будет платить эйрир золота каждому мужу
и 1/2 марки золота каждому рулевому на корабле”. Конунг сказал: "По мне лучше
тогда порвать наш договор”. "Это в твоей власти, — говорит Эймунд конунг,— но
знаете ли вы наверное, что Бурислав умер?” "Думаю, что это правда”,— говорит
конунг. Эймунд спросил: "Его, верно, похоронили с пышностью, но где его
могила?” Конунг отвечал: "Этого мы наверное не знаем”. Эймунд сказал:
"Подобает, господин, вашему высокому достоинству знать о вашем брате, таком же
знатном, как вы,— где он положен. Но я подозреваю, что ваши воины неверно
сказали, и нет еще верных вестей об этом деле”. Конунг сказал: "Что же такое вы
знаете, что было бы вернее и чему мы могли бы больше поверить?” Эймунд
отвечает: "Мне говорили, что Бурислав конунг жил в Бьярмаданде зимой, и узнали
мы наверное, что он собирает против тебя великое множество людей, и это
вернее”. Конунг сказал: "Когда же он придет в наше княжество?” Эймунд отвечает:
"Мне говорили, что он придет сюда через три недели”. Тогда Ярицлейв конунг не
захотел лишаться их помощи. Заключают они договор еще на 12 месяцев. И спросил
конунг: "Что же теперь делать — собирать ли нам войско и бороться с ними?”
Эймунд отвечает: "Это мой совет, если вы хотите держать Гардарики против
Бурислава конунга"[10]. Ярицлейв спросил: "Сюда ли собирать войско, или
против них?” Эймунд отвечает: "Сюда надо собрать все, что только может войти в
город, а когда рать соберется, мы еще будем решать, что лучше всего
сделать".
Бой между братьями.
Сразу же после этого Ярицлейв послал зов на войну по всей
своей земле, и приходит к нему большая рать бондов[11]. После этого Эймунд
конунг посылает своих людей в лес и велит рубить деревья и везти в город, и
поставить по стенам его. Он велел повернуть ветви каждого дерева от города так,
чтобы нельзя было стрелять вверх в город. Еще велел он выкопать большой ров
возле города и ввести в него воду, а после того — наложить сверху деревья и
устроить так, чтобы не было видно и будто земля цела. А когда эта работа была
кончена, узнали они о Буриславе конунге, что он пришел в Гардарики и
направляется туда, к городу, где стояли конунги. Эймунд конунг и его товарищи
также сильно укрепили двое городских ворот и собирались там защищать [город], а
также и уйти, если бы пришлось. И вечером, когда наутро ждали рать [Бурислава],
велел Эймунд конунг женщинам выйти на городские стены со всеми своими
драгоценностями и насадить на шесты толстые золотые кольца, чтобы их как нельзя
лучше было видно. "Думаю я,— говорит он, — что бьярмы жадны до драгоценностей и
поедут быстро и смело к городу, когда солнце будет светить на золото и на
парчу, тканую золотом”. Сделали так, как он велел. Бурислав выступил из лесу со
своей ратью и подошел к городу, и видят они всю красоту в нем, и думают, что
хорошо, что не шло перед ними никаких слухов[12]. Подъезжают они быстро и
храбро и не замечают (рва). Много людей упало в ров и погибло там. А Бурислав
конунг был дальше в войске, и увидел он тогда эту беду. Он сказал так: "Может
быть, нам здесь так же трудно нападать, как мы и думали; это норманны такие
ловкие и находчивые”. Стал он думать — где лучше нападать, и уже исчезла вся
красота, что была показана. Увидел он тогда, что все городские ворота заперты,
кроме двух, но и в них войти нелегко, потому что они хорошо укреплены и там много
людей. Сразу же раздался боевой клич, и городские люди были готовы к бою.
Каждый из конунгов, Ярицлейв и Эймунд, был у своих городских ворот. Начался
жестокий бой, и с обеих сторон пало много народу. Там, где стоял Ярицлейв
конунг, был такой сильный натиск, что [враги] вошли в те ворота, которые он
защищал, и конунг был тяжело ранен в ногу. Много там погибло людей, раньше, чем
были захвачены городские ворота. Тогда сказал Эймунд конунг: "Плохо наше дело,
раз конунг наш ранен. Они убили у нас много людей и вошли в город. Делай
теперь, как хочешь, Рагнар,— сказал он,— защищай эти ворота или иди вместе с
нашим конунгом и помоги ему”. Рагнар отвечает: "Я останусь здесь, а ты иди к
конунгу, потому что там нужен совет”. Пошел Эймунд тогда с большим отрядом и увидел,
что бьярмы уже вошли в город. Он сразу же сильно ударил на них, и им пришлось
плохо. Убили они тут много людей у Бурислава конунга. Эймунд храбро бросается
на них и ободряет своих людей, и никогда еще такой жестокий бой не длился так
долго. И побежали из города все бьярмы, которые еще уцелели, и бежит теперь
Бурислав конунг с большой потерей людей. А Эймунд и его люди гнались за
беглецами до леса и убили знаменщика конунга, и снова был слух, что конунг пал,
и можно теперь было хвалиться великой победой. Эймунд конунг очень прославился
в этом бою, и стало теперь мирно. Были они в великой чести у конунга, и ценил
их всякий в той стране, но жалованье шло плохо, и трудно было его получить, так
что оно не уплачивалось по договору.
Об Эймунде.
Случилось однажды, что Эймунд конунг говорит конунгу, что он
должен выплатить им жалованье, как подобает великому конунгу. Говорит он также,
что думает, что они добыли ему в руки больше денег, чем он им должен был
жалованья. "И мы говорим, что это у вас неправильно, и не нужна вам теперь наша
помощь и поддержка”. Конунг сказал: "Может быть, теперь будет хорошо, даже если
вы не будете нам помогать; все-таки вы нам очень помогли. Мне говорили, что
ваша помощь нужна во всех делах”. Эймунд отвечает: "Что же это значит, господин,
что вы хотите один судить обо всем? Мне кажется, многие мои люди немало
потеряли, иные — ноги или руки, или какие-нибудь члены, или у них попорчено
боевое оружие; многое мы потратили, но ты можешь нам это возместить: ты выбирай
— или да, или нет”. Конунг сказал: "Не хочу я выбирать, чтобы вы ушли, по не
дадим мы вам такое же большое жалованье, раз мы не ждем войны”. Эймунд
отвечает: "Нам денег надо, и не хотят мои люди трудиться за одну только пищу.
Лучше мы уйдем во владения других конунгов и будем там искать себе чести.
Похоже на то, что не будет теперь войны в этой стране, но знаешь ли ты
наверное, что конунг убит?” "Думаю, что это правда,— говорит конунг,— потому
что его знамя у нас”. Эймунд спрашивает: "Знаешь ли ты его могилу?” "Нет”,—
говорит конунг. Эймунд сказал: "Неразумно не знать этого”. Конунг отвечает:
"Или ты это знаешь вернее, чем другие люди, у которых есть об этом верные
вести?” Эймунд отвечает: "Не так жаль ему было оставить знамя, как жизнь, и
думаю я, что он опасен и был в Тюркланде зимой, и намерен еще идти войной на
вас, и у него с собой войско, которое не станет бежать, и это — тюрки и
блокумен[13], и многие другие злые народы. И слышал я, что похоже на то, что он
отступится от христианства, и собирается он поделить страну между этими злыми
народами, если ему удастся отнять у вас Гардарики. А если будет так, как он
задумал, то скорее всего можно ждать, что он с позором выгонит из страны всех
ваших родичей. Конунг спрашивает: "Скоро ли он придет сюда с этой злой ратью?”
Эймунд отвечает: "Через полмесяца”. "Что же теперь делать? — сказал конунг.— Мы
ведь теперь не можем обойтись без вашего разумения”. Рагнар сказал, что он
хотел бы, чтобы они уехали, а конунгу предложил решать самому. Эймунд сказал:
"Худая нам будет слава, если мы расстанемся с конунгом [когда он] в такой
опасности, потому что у него был мир, когда мы пришли к нему. Не хочу я теперь
так расставаться с ним, чтобы он остался, когда у него немирно; лучше мы
договоримся с ним на эти 12 месяцев, и пусть он выплатит нам наше жалованье,
как у нас было условлено. Теперь надо подумать и решить — собирать ли войско,
или вы хотите, господин, чтобы мы, норманны, одни защищали страну, а ты будешь
сидеть спокойно, пока мы будем иметь дело с ними, и обратишься к своему войску,
когда мы ослабеем?” "Так и я хочу”,— говорит конунг. Эймунд сказал: "Не спеши с
этим, господин. Можно еще сделать по-иному и держать войско вместе; по- моему,
это нам больше подобает, и мы, норманны, не побежим первыми, но знаю я, что
многие на это готовы из тех, кто побывал перед остриями копий. Не знаю, каковы
окажутся на деле те, которые теперь больше всего к этому побуждают. Но как же
быть, господин, если мы доберемся до конунга,— убить его или нет? Ведь никогда
не будет конца раздорам, пока вы оба живы”. Конунг отвечает: "Не стану я
побуждать людей к бою с Буриславом конунгом пи винить, если он будет убит”.
Разошлись они все по своим домам, и не собирали войска, и не готовили
снаряжения. И всем людям казалось странным, что меньше всего готовятся, когда
надвигается такая опасность. А немного спустя узнают они о Буриславе, что он
пришел в Гардарики с большой ратью и многими злыми народами. Эймунд делал вид,
будто не знает, как обстоит дело, и не узнавал. Многие говорили, что он не
решится бороться с Буриславом.
Эймунд убил Бурислава конунга.
Однажды рано утром Эймунд позвал к себе Рагнара, родича
своего, десять других мужей, велел оседлать коней и выехали они из города 12
вместе[14], и больше ничего с ними не было. Все другие остались. Бьёрн звался
исландец, который поехал с ними, и Гарда- Кетиль[15], и муж, который звался
Асткелль, и двое Тордов. Эймунд и его товарищи взяли с собой еще одного коня и
на нем везли свое боевое снаряжение и припасы. Выехали они, снарядившись, как
купцы, и не знали люди, что значит эта поездка и какую они задумали хитрость.
Они въехали в лес и ехали весь тот день, пока не стала близка ночь. Тогда они
выехали из лесу и подъехали к большому дубу; кругом было прекрасное поле и
широкое открытое место. Тогда сказал Эймунд конунг: "Здесь мы остановимся. Я
узнал, что здесь будет ночлег у Бурислава конунга и будут поставлены на ночь
шатры”. Они обошли вокруг дерева и пошли по просеке и обдумывали — где лучшее
место для шатра. Тогда сказал Эймунд конунг: "Здесь Бурислав конунг поставит
свой стан. Мне говорили, что он всегда становится поближе к лесу, когда можно,
чтобы там скрыться, если понадобится”. Эймунд конунг взял веревку или канат и
велел им выйти на просеку возле того дерева, и сказал, чтобы кто-нибудь влез на
ветки и прикрепил к ним веревку, и так было сделано. После этого они нагнули
дерево так, что ветви опустились до земли, и так согнули дерево до самого
корня. Тогда сказал Эймунд конунг: "Теперь, по-моему, хорошо, и нам это будет
очень кстати”. После того они натянули веревку и закрепили концы. А когда эта
работа была кончена, была уже середина вечера[16]. Тут слышат они, что идет
войско конунга, и уходят в лес к своим коням. Видят они большое войско и
прекрасную повозку; за нею идет много людей, а впереди несут знамя. Они
повернули к лесу и [пошли] по просеке туда, где было лучшее место для шатра,
как догадался Эймунд конунг. Там они ставят шатер, и вся рать также, возле
леса. Уже совсем стемнело. Шатер у конунга был роскошный и хорошо устроен: было
в нем четыре части и высокий шест сверху, а на нем — золотой шар с флюгером.
Они видели из лесу все, что делалось в стане, и держались тихо. Когда стемнело,
в шатрах зажглись огни, и они поняли, что там теперь готовят пищу. Тогда сказал
Эймунд конунг: "У нас мало припасов — это не годится; я добуду пищу и пойду в
их стан”. Эймунд оделся нищим, привязал себе козлиную бороду и идет с двумя
посохами к шатру конунга, и просит пищи, и подходит к каждому человеку. Пошел
он и в соседний шатер, и много получил там, и хорошо благодарил за добрый
прием. Пошел он от шатров обратно, и припасов было довольно. Они пили и ели,
сколько хотели; после этого было тихо. Эймунд конунг разделил своих мужей;
шесть человек оставил в лесу, чтобы они стерегли коней и были готовы, если
скоро понадобится выступить. Пошел тогда Эймунд с товарищами, всего шесть
человек, по просеке к шатрам, и казалось им, что трудностей нет. Тогда сказал
Эймунд: "Рагнвальд и Бьёрн, и вы исландцы, пусть идут к дереву, которое мы
согнули”. Он дает каждому в руки боевой топор. "Вы — мужи, которые умеют
наносить тяжелые удары, хорошо пользуйтесь этим теперь, когда это нужно”. Они
идут туда, где ветви были согнуты вниз, и еще сказал Эймунд конунг: "Здесь
пусть стоит третий, на пути к просеке, и делает только одно — держит веревку в
руке и отпустит ее, когда мы потянем ее за другой конец. И когда мы устроим все
так, как хотим, пусть он ударит топорищем по веревке, как я назначил. А тот,
кто держит веревку, узнает, дрогнула ли она от того, что мы ее двинули, или от
удара. Мы подадим тот знак, какой надо,— от него все зависит, если счастье нам
поможет, и тогда пусть тот скажет, кто держит веревку, и рубит ветви дерева, и
оно быстро и сильно выпрямится”. Сделали они так, как им было сказано. Бьёрн
вдет с Эймундом конунгом и Рагнаром, и подходят они к шатру, и завязывают петлю
на веревке, и надевают на древко копья, и накидывают на флюгер, который был
наверху на шесте в шатре конунга, и поднялась она до шара, и было все сделано
тихо. А люди крепко спали во всех шатрах, потому что они устали от похода и
были сильно пьяны. И когда это было сделано, они берутся за конец и так
натягивают веревку, и стали советоваться. Эймунд конунг подходит поближе к
шатру конунга и не хочет быть вдали, когда шатер будет сорван. По веревке был
дан удар, и замечает тот, кто ее держит, что она дрогнула, говорит тем, кто
должны были рубить, и стали они рубить дерево, и оно быстро выпрямляется и
срывает весь шатер конунга, и [закидывает его] далеко в лес. Все огни сразу
погасли. Эймунд конунг хорошо заметил вечером, где лежит в шатре конунг, идет
он сразу туда и сразу же убивает конунга и многих других. Он взял с собой
голову Бурислава конунга. Бежит он в лес и его мужи, и их не нашли. Стало
страшно тем, кто остался из мужей Бурислава конунга при этом великом событии, а
Эймунд конунг и его товарищи уехали, и вернулись они домой рано утром. И идет
[Эймунд] к Ярицлейву конунгу и рассказывает ему всю правду о гибели Бурислава.
"Теперь посмотрите на голову, господин,— узнаете ли ее?” Конунг краснеет, увидя
голову. Эймунд сказал: "Это мы, норманны, сделали это смелое дело, господин;
позаботьтесь теперь о том, чтобы тело вашего брата было хорошо, с почетом,
похоронено”. Ярицлейв конунг отвечает: "Вы поспешно решили и сделали это дело,
близкое нам; вы должны позаботиться о его погребении. А что будут делать те,
кто шли с ним?” Эймунд отвечает: "Думаю, что они соберут тинг и будут
подозревать друг друга в этом деле, потому что они не видели нас, и разойдутся
они в несогласии, и ни один не станет верить другому и не пойдет с ним вместе,
и думаю я, что не многие из этих людей станут обряжать своего конунга”. Выехали
норманны из города и ехали тем же путем по лесу, пока не прибыли к стану. И
было так, как думал Эймунд конунг,— все войско Бурислава конунга ушло и
разошлось в несогласии. И едет Эймунд конунг на просеку, а там лежало тело
конунга, и никого возле него не было. Они обрядили его и приложили голову к
телу и повезли домой. О погребении его знали многие. Весь народ в стране пошел
под руку Ярицлейва конунга[17] и поклялся клятвами, и стал он конунгом над тем
княжеством, которое они раньше держали вдвоем.
Эймунд конунг ушел от Ярицлейва к его брату.
ся. Рагнар увидел это и прибежал с корабля на берег, и так один
за другим, и хотели они убить людей княгини. Но Эймунд сказал, что не должно
этого быть. Они столкнули их с глинистого холма и схватили. Рагнар сказал:
"Теперь мы не дадим тебе решать, Эймунд, и увезем их с собой”. Эймунд отвечает:
"Это нам не годится, пусть они вернутся домой с миром, потому что я не хочу так
порвать дружбу с княгиней”. Поехала она домой и не радовалась затеянному ею
делу. А они отплывают и не останавливаются, пока не прибыли в княжество
Вартилава конунга, и идут к нему, а он принимает их хорошо и спросил — что
нового. И Эймунд рассказал все, что случилось,— как началось у них с Ярицлейвом
конунгом и как они расстались. "Что же вы теперь думаете делать?” — говорит
конунг. Эймунд отвечает: "Сказал я Ярицлейву конунгу, что мы сюда, к вам, поедем,
потому что я подозреваю, что он хочет уменьшить твои владения, как брат его
сделал с ним, и решайте теперь сами, господин,— хотите ли вы, чтобы мы были с
вами или ушли, и думаете ли вы, что вам нужна наша помощь”. "Да,— говорит
конунг,— хотелось бы нам вашей помощи, но чего вы хотите за это?” Эймунд
отвечает: "Того же самого, что было у нас у брата твоего”. Конунг сказал:
"Дайте мне срок посоветоваться с моими мужами, потому что они дают деньги, хотя
выплачиваю их я”. Эймунд конунг соглашается на это. Вартилав конунг собирает
тинг со своими мужами и говорит им, какой слух прошел о Ярицлейве конунге,
брате его,— что он замышляет отнять его владения, и говорит, что пришел сюда
Эймунд конунг и предлагает им свою помощь и поддержку. Они очень уговаривают конунга
принять их. И тут заключают они договор, и оставляет конунг для себя его
советы, "потому что я не так находчив, как Ярицлейв конунг, брат мой, и
все-таки между нами понадобилось посредничество. Мы будем часто беседовать с
вами и платить вам все по условию”. И вот они в великом почете и уважении у
конунга.
Мир между братьями Ярицлейвом и Вартилавом.
Случилось, что пришли послы от Ярицлейва конунга просить
деревень и городов, которые лежат возле его владений, у Вартилава конунга. Он
говорит об этом Эймунду конунгу, а он отвечает так: "Это вы должны решать,
господин”. Конунг сказал: "Теперь надо сделать так, как было условлено, — что
вы будете давать нам советы”. Эймунд отвечает: "По мне, господин, похоже на то,
что надо ждать схватки с жадным волком. Будет взято еще больше, если это
уступить. Пусть послы едут обратно с миром,— говорит он,— они узнают о нашем
решении”. "А сколько времени ..тебе надо, чтобы собрать войско?” "Полмесяца”,—
говорит конунг. Эймунд сказал: "Назначь, господин, где встретиться для боя, и
скажи послам, чтобы они сказали своему конунгу”. И было так сделано, и поехали
послы домой. С обеих сторон войско стало готовиться к бою, и сошлись они в
назначенном месте на границе, поставили стан и пробыли там несколько но
|